Едва ли среди большого разнообразия видов циркового искусства сыщется жанр более древний, чем тот, который за кулисами еще продолжают называть «каучуком». Самые ранние сведения о нем относятся к временам весьма и весьма отдаленным.

В древнем Египте во время пиршеств фиванских вельмож и жрецов выступали наряду с   арфистками  и  танцовщицами   так увековеченных наряду со знаменитыми гладиаторами и зверобойцами. По этим рисункам можно воссоздать картину выступления акробаток прошлого. Оно начиналось с того, что на длинной доске укреплялась вереница мечей остриями кверху. Чтобы показать, как остры мечи, акробатка бросала яблоко на острие меча. Половинки рассеченного яблока подносились потом публике как высоко ценимое угощение.  Дошедшие до наших дней памятники старины — рельефы и стенные росписи — хранят различные изображения «мостиков» — основной позы «каучука».

Демонстрирование гибкости тела, подобно танцу и пантомиме, можно считать одним из истоков сценического искусства, праотцом всех цирковых жанров.

Как же зародился этот вид акробатики? Точные сведения на этот счет отсутствуют. Думается, зачатки его уходят к тем далеким временам, когда в языческих храмах совершались ритуальные пляски. Возможно, что во время такой пляски вокруг пламени жертвенного огня одна из жриц в экстазе глубоко откинулась назад, красиво изогнув спину в позе, которая могла привлечь своей необычностью и вызвать подражание.

Гибкое, тренированное человеческое тело, кажущееся как бы лишенным костной основы {отчего артисты, выступавшие в этом жанре, рекламировались как «люди без костей»), во все времена привлекало к себе внимание. Это, собственно, и обусловило то, что жанр оказался столь живучим, прошел через века, не поблекнув и в наши дни.

«Каучук» как цирковой термин встречается в специальной литературе лишь в самом конце прошлого века. Надо думать, что его возникновение связано с расцветом автомобильной и авиационной промышленности, потребовавшей для шин огромного количества каучука. Густой вязкий сок каучуконосов сделался самым выгодным из колониальных товаров. Слово «каучук» стало модным. Вероятно, в эту пору и пришло кому-то в голову поместить на афише вместо примелькавшегося «дама без костей»—«каучуковая дама».

У КАЖДОГО НАРОДА ПО-СВОЕМУ

Амфоры Древнего Рима донесли до нас красочные   изображения   гибких   акробаток, вот искусная артистка, став на руки и круто выгнув спину, начинала осторожно продвигаться вдоль доски, и не просто продвигаться, не шагом, а «передними мостиками», или, как говорят в профессиональной среде, «стойкой с богеном», стараясь при этом не коснуться опасного препятствия — мечей.

Если для акробатов Рима традиционным было демонстрировать гибкость над остриями мечей, для древнегреческих — на щите, который держал в руках атлет, то китайские артисты еще тысячелетия назад ввели самобытную, разошедшуюся по всей земле манеру пластической акробатики. Стоя на скамеечке, расписанной национальным орнаментом, акробат плавно отклонял корпус назад, опускаясь все ниже и ниже, и вот уже его голова и плечи прошли за ступни ног. Но это лишь начало, главное же заключалось в том, что акробат должен был изогнуться таким образом, чтобы без помощи рук—ртом поднять с ковра алый цветок мака. Этот подъем, медленный, напряженный подъем, в котором выразительно переплелись из ряда вон выходящая эластичность тела с легко угадываемой силой ног, и поныне смотрится с захватывающим интересом.

Несколько иначе, но тоже в своей национально-самобытной манере строились номера узбекских артистов, гибких подростков-муаллакчи. С медным тазом, наполненным водой, муаллакчи обходил зрителей, бросавших, как издревле повелось, в таз монеты. И хотя каждому было хорошо известно, что произойдет дальше, это тем не менее нисколько не отражалось на пристальном внимании, с каким сотни глаз следили за всеми приготовлениями, за тем, как, поставив таз на землю, муаллакчи (чаще всего они выступали вместе со своим учителем по двое, по трое) принимались, проделывать «мостики», «колеса», «перекаты с локтей на ноги». Но это — всего лишь «разминка».   Затем   начиналось   основное — самый подготовленный из муаллакчи, встав к тазу спиной, еще и еще раз примеряясь, опускался на «мостик», погружал лицо в воду и умудрялся веками глаз доставать со дна монеты.