Прошло уже больше часа с той заме­чательной и торжественной минуты, когда наступил Новый год и люди, поднявшие бо­калы в прошлом году, осушили их в нынеш­нем. В верхнем фойе местного цирка было шумно и весело. Здесь встречали Новый год цирковые артисты, и их маленький ор­кестр делал героические усилия, чтоб не утонуть в гуле голосов и праздничном оживлении. Больше всех старался тромбо­нист, и отдельные ноты его тромбона, звон­кие и круглые, как дробинки, прыгали по всему цирку и были слышны даже в цирко­вой конюшне, где стояли клетки со зве­рями. В конюшне было полутемно и тихо. И вдруг раздался голос тигра... (Да-да голос тигра! Не рычание, а го­лос. Разговорная речь. Если в баснях звери и животные могут разговаривать, почему бы им этого же не делать в новогоднем рассказе?) ...раздался голос тигра. Тигр улыбнулся и сказал... (Да, улыбнулся! Каждый знает, что раз­говаривать труднее, чем улыбаться!) ...и сказал: люди! Пьют, едят, веселятся... как живут! По-человечески! Не то, что клетках! — поддержал тигра пожилой, уже лысеющий лев. квартира, газ, всякие мусоропроводы, — резво обезь­янка. А я считаю — нам грех жаловаться! — в раздумьи слон. Почему? — не без ехидства поинтересовался тигр. Ну, все наши хозяева живут в от­дельных квартирах. А у нас всегда просторные и удобные клетки. верно, — согласился тигр, — Но пьют, едят!.. Вот вы говорите «пьют», — пожал пле­чами слон. — А я, признаться, психологии.

. Скажем, мы. пьем? Чистую, вкус­ную воду. Медведю дают молоко. А люди? Сегодня такой радостный день, а они пьют какую-то ужасную жидкость. Горькую. Да! Моего предыдущего дрессировщика, я сам читал приказе, ней. я, верите, из себя. Смешно, ей богу, — захихикала обезь­яна. — Будь человеком, ох, и жила! Целый кон­феты!.. еда! — махнул ла­пой лев и почесал свою седую гриву. — Мя­со. вещь! вам, простите, не дают мя­са? — спросил слон. Дают. то! то! Помню, когда я был молод и жил в Африке, там я ел мясо, — лев даже зажмурился от удовольствия. — Встанешь пораньше, сде­лаешь утреннюю зарядку и — к водопою... Притаишься в кустах. Ждешь. И вдруг — антилопа... Неопытная, молоденькая — кровь с молоком...

. Я — р-раз и за горло... Удо­вольствие! — Лев даже облизнулся. — Вот это мясо! хвас­товство, — проворчал бурый медведь, пере­минаясь с ноги на ногу. — Подумаешь, раз в жизни, из-за угла, убили антилопу и до сих пор биографии. день. мед­вежье, мне нравится больше, чем ваше самообслужива­ние Африке. Да ну вас! разве зверь! — возму­тился лев. — Вас даже на манеж выпускают без клетки. Пляшете под их дудку! Послушайте, Лев Львович, вы зря на­падаете Мишу, — заступился своего друга слон. — У людей, конечно, бывают не­достатки, но есть и очень много достоинств. Вспомните, голубчик, годы. программе. ел, вам подавал. блюдечке. работал! — оскорбился лев и махнул хвостом. И он работал. Больше вашего! Вспом­ните, сколько он бился с вами, пока вы на­учились ногу. трюк, передних лапах, год. Ничего, сделал, то льви­ная доля успеха досталась ему.

. Я работаю, как лошадь, устаю, как собака, а он только то делает, получа­ет зарплату. Нахал он, вот кто! П-р-рравильно! Абсолютно пр-равильно! он – вот кто, - громко затараторил попугай. Господи! И слова?! — вздохнул слон. слова! — не голосом зарычал лев. Послушайте, лев, возьмите себя в ру­ки. На прошлой неделе вы встали не с той ноги на бочку. А ди­ректор цирка сделал замечание не вам, дрессировщику. лучшего!» фамилия, его... Лев насупился, зло посмотрел на слона и сказал' гра­ницу? брату — льву... — Не будьте ослом! Это вы поехали бла­годаря ему. Жили бы в своей Африке и хо­дили водопой... Я не понимаю, за что вы меня оскор­били, слон, — сказал вашу точку зрения, и, относясь ко всем работни­кам цирка более, чем положительно, — не­которых все же не понимаю. — В каком смысле? — Видите ли... — Осел любил точные формулировки и поэтому подбирал слова. — Видите ли, некоторые люди не работают над собой. Мой хозяин, безусловно, не ли­шен способностей. Он вполне квалифици­рованный, больше того, смешной клоун, а иногда говорит такие репризы, что даже у меня уши вянут! смех! — захи­хикала обезьяна. — Полгода магазинам, шубу, как у меня. обезьяны. Все хочет быть красивее меня... — Что вы болтаете? Ей хочется быть красивее вас?.. Ха-ха, — расхохотался слон. — Она и так красивее. А зачем же она обезьянничает: купила такую же шубу! А что ей делать? Хорошо, что у вастакая шуба с детства! Все равно, я ее терпеть не могу! Слушайте вы, «макака-резус»! Кажет­ся, так написано на вашей клетке? Вы просто мелкая завистница. А это — ужасный пере­житок прошлого! Ваша хозяйка сделала из вас человека... то-есть, что я говорю?... по­могла профессию, заботится о вас, как о родном ребенке, а вы ведете себя, как неблагодарное животное! — иск­ренне спи­ной к обезьяне. Вот-вот! На бедную макаку все шиш­Ки валятся! — патетически воскликнула обезьяна и от огорчения съела орех. — По-вашему, людей уж и покритиковать нельзя? Можно. как? Разумно. ра­ботает над репертуаром и плетется в хвос­те. Справедливая критика. А переоценивать себя, зазнаваться, завидовать, самомнением, лев, или зубоскалить, как вы, макака-резус, — глупо и бессмысленно. людей, страдающих этими же недостатками? — язвительно спро­сила обезьяна. Есть! К сожалению, есть! И чем ско­рее они излечатся от них — тем лучше! ночь... ЯК. Журнал «Советский цирк» январь.1959